Отсчет теней - Страница 77

— Куда? — спросил Лукус.

— Вот там и решим, — бросил Хейграст, кивнул Дану и направил коня в сторону прибрежных районов, теснящихся к набережной и замку.

Вблизи город оказался не слишком опрятным, но это касалось только мусора на улицах и вполне могло объясняться тревогой и растерянностью, сквозящей на лицах сваров, большинство из которых были при оружии и в различных, порой вызывающих улыбку доспехах. В отличие от переулков Эйд-Мера, улицы сварской столицы словно вытянулись по струнке. Стаки тут знали все. К дому старика Хейграста и Дана сопроводили не менее трех дюжин сваров. Нари спрыгнул с коня, огляделся, открыл деревянную калитку в каменном, поросшем мхом заборе, поманил за собой Дана. Во дворе, в котором с появлением двоих элбанов с лошадьми стало тесно, стоял небольшой стол и несколько грубых табуретов, подрагивая на утреннем ветерке и шлепая по стене низкого домика, сушилось на веревках белье. За столом, перебирая стручки каменного вьюна, сидели две женщины, старая и молодая. На дырявом одеяле возились два малыша годика по три.

— Это дом Стаки? — громко спросил Хейграст. Молодая женщина испуганно поднесла ладони к лицу, а пожилая, как ни в чем не бывало продолжая шелушить стручки, кивнула и спокойно ответила:

— Стаки пока нет. Вряд ли объявится раньше чем через месяц. Он увел джанку в Лот. Если ты за какими-нибудь долгами, нари, то лучше бы и тебе объявиться через месяц. Если Дело срочное, дождись сына. Он скоро будет. Сейчас он в королевском замке, учится махать мечом!

— Стаки не объявится, — негромко бросил Хейграст, вытянул из-под стола скамью, подтолкнул Дана, сел сам. — Никогда не объявится. Твой сын может спрятать меч. По законам Сварии он остается единственным кормильцем и не должен нести воинскую повинность.

Руки женщины замерли. Мгновение она смотрела на рас крытый стручок, осторожно положила его на потмневшие доски, взглянула на забор, над которым застыли напряженные лица соседей, поправила седую прядь волос, облизала тонкие губы. Сказала медленно, останавливаясь после каждого слова, чтобы вдохнуть:

— Я… слушаю… тебя, нари.

Хейграст взглянул на молодую женщину, по лицу которой вдруг безостановочно потекли слезы.

— Невестка?

Она судорожно закивала, зажимая ладонями покрасневший нос.

— Двое внуков у Стаки? Хорошо! — Хейграст выпрямил ладони, положил их на стол, подобрал пальцы, сжал кулаки. — Не получилось у него ничего с тканью, — сказал сухо. — Война идет в Салмии. Все отдал по дешевке, едва с морячками расплатился, впрочем, их мы не видели. Сколько вы остались должны за ткань?

— Дюжину золотых, — глухо обронила пожилая женщина, на глазах превращаясь в старуху. — Дом заложили.

— А сколько джанка стоит?

— Столько и стоит, если плотнику помогать. Если готовая, то дороже. Только зачем мне джанка? Я сына в море не пущу.

Она выговорила это бесстрастно, словно давно уже знала, что Стаки нет, и ей нужен был только повод, чтобы снять маску.

— Послушай меня… — Хейграст протянул руку и накрыл безвольную ладонь, чуть сжал. — Мы выкупили на пристани Лота джанку Стаки и наняли его доставить нас в Индаин. Но у Проклятых островов попали в шторм, думаю, он и до вас докатился. Стаки сидел за рулем как воин, как настоящий моряк, но упавшая мачта убила его. Он покоится на морском дне недалеко от Пекарила. Стаки рассказывал нам, что когда-то оттуда начался его путь к свободе, там он и закончился. И еще он говорил, что смерть у рулевого весла — честь для моряка.

— Это поговорка ангов, а я сварка, — прошептала женщина. — У нас доблестью считается выжить и сохранить семью.

Хейграст помолчал, бросил взгляд на Дана, который застыл с открытым ртом, на невестку, сжавшуюся.в комок, на притихших детей, пристально посмотрел на лица над забором. Так пристально, что они с шорохом исчезли одно за другим.

— Стаки все сделал, чтобы вы могли выжить, чтобы ваша семья не распалась, — сказал он наконец. — Думаю, что он всем нам спас жизнь. К сожалению, после шторма на нас напала пиратская лерра. Она протаранила еле живое суденышко. Мы сами едва спаслись.

— Если ты пришел сюда, чтобы получить расчет за джанку, то зря, — спокойно сказала женщина. — У нас нет денег. Похоже, у нас нет и дома. Все, что я могу предложить, это свою собственную жизнь. Но она дорога им, — кивнула в сторону притихших малышей, — а что она тебе?

Хейграст медленно поднялся, вытащил из-за пояса кошель, отсчитал две дюжины золотых, подумал, добавил еще полдюжины.

— Я пришел заплатить тебе за джанку, потому что не успел отдать деньги Стаки. И за его работу. И еще немного за наши жизни. Прощай.

Женщина медленно шевельнула ладонью, провела ею над столом, сдвигая блестящий столбик в желтую полоску, растерянно подняла глаза:

— Откуда ты, нари? Как тебя зовут?

— Зови меня просто — нари, — ответил Хейграст, подхватывая поводья лошади, успевшей обглодать на зависть низкорослому Глупышу ветку куста, и поторапливая сморщившего нос Дана. — Я из Эйд-Мера.

И тут женщина обессиленно заплакала.

— Знаешь, о чем я подумал, когда жена Стаки вспомнила о своих слезах? — угрюмо поинтересовался Хейграст. — Еще немного времени — и лиги семей потеряют своих кормильцев. И некому будет прийти и положить на их столы хотя бы медную монету. Но это не самое худшее.

— А что самое худшее? — спросил Дан.

— Самое худшее, когда те, кто убил кормильцев, принимаются за вдов и сирот, — бросил Хейграст и обратился к стражнику, постукивающему алебардой о мостовую возле угловой башни замка. — Послушай, воин, я ищу лавку купца Бикса. Говорят, он торгует оружием в Кадише?